Не допускал: не то берег,
Не то берегся - тоже тайна -
На тот заветный островок,
Что возникал во мгле случайно.
Струилась медленно река,
Сносило лодочку теченье...
Но - нет назавтра островка
У берегов, укрытых тенью.
Веселый лес, погожий день,
С утра охота, небо чисто.
Несется загнанный олень,
Да рог играет серебристо.
Вдруг - тишина. Над головой
Внезапный мрак в полнебосвода
И голос: "Сын, иди домой!
Дурное место, непогода..."
А ночью лес душила мгла,
Лишь крики воронов будили...
А дома слуги к зеркалам
Всегда с опаской подходили.
И что за гости в тишине
Чредой теней входили в залу?
И что за яд в густом вине?
И что за взгляд на дне бокала?
Но отражались в зеркалах
Лишь подземелий гулких своды...
Чах королевич Леголас,
Как листья, облетали годы...
По берегам дремотных рек
Он с детских лет ходить боялся,
Скучал в пыли библиотек,
При свечке в книгах разбирался,
По сонному дворцу бродил,
В бессчетных комнатах плутая.
Отец о нем почти забыл,
Его, как вещь, не замечая.
И, узник в собственном дворце,
Сын, одинокий и угрюмый,
Все чаще думал об отце,
И все чернее были думы.
Сын короля - и та же стать,
И та же в жилах кровь струится...
Сын короля... Но кто же мать,
И от кого отец таится?
Забытый в кресле черный плащ,
Секретный зал библиотеки
Да тонкий бесконечный плач
В темнице, замкнутой навеки...
Но как то в путь послал отец,
"Не мешкай" - молвил у порога,
И сын, гонец или беглец,
Пустился в дальнюю дорогу.
Загнав не одного коня,
К Элронду с вестью торопился
И в Имладрис при свете дня
Из вечных сумерек явился.
В те дни прекрасный Имладрис
И тенью зло не омрачало.
Там песни дивные лились,
Пиры гремели в светлых залах.
И Леголас был поражен
Покоем, светом и свободой.
Чудесный край, волшебный сон,
Где провести б желал он годы.
Элронд был милостив к нему,
И погостить просил остаться,
И Леголас в свою тюрьму
Совсем не жаждал возвращаться,
Дивился пению реки,
Великолепью небосвода,
И чуть не плакал от тоски,
Былые вспоминая годы.
Но прежний страх не проходил,
Преследуя незримой тенью,
Все чаще по ночам будил,
Вплетаясь в сумрак сновидений.
А в винах был все тот же яд,
И голос слышался: "Не мешкай",
И чудился отцовский взгляд
С жестокой дьявольской усмешкой.
(Не окончено)
Елена Перцуленко
* * *
Триста тысяч слов на бумаге,
А последнее стало птицей,
Улетело - и нет возврата,
Неоконченной будет фраза.
Неоконченной будет сказка,
И счастливой не жди развязки:
Не дождется герой награды,
И злодей не будет наказан.
Соберу я свои пожитки,
В рюкзачок, что порядком потрепан,
И пойду я искать эту птицу
По земным, неизвестным тропам.
Триста тысяч птиц в поднебесье...
Если б каждая стала словом,
Сколько песен бы мы узнали,
Сколько сказок смогли б услышать...
Но они улетели молча,
Улетели - не попрощались...
Тише, слышишь шаги незнакомца:
Это дождь прокрался по крышам.
Разбудил голоса человечьи
И машинный грохот растаял.
Дождь пришел напомнить о вечном:
О траве, что асфальт прорастает.
Травяной мирок у порога
Растоптала нога чужая,
Но поднимет стебель упругий
Дождь весенний, вода живая.
В белом - друг, а в зеленом - призрак
Постучатся в мой дом унылый.
Постучатся - а дверь открыта
И зола в очаге остыла.
Кто уснувший огонь раздует,
Разгребая золу руками,
Да десяток слов расшифрует
На зеленом замшелом камне?
И кому эта надпись скажет,
Что ушел я бродить по свету?
Триста тысяч слов на бумаге,
А последнего слова нету...
Буду странствовать долго за птицей,
В бесконечное небо глядя.
Будут птицы на плечи садиться,
А слова оставаться в тетради.
А вернусь я вечером поздним,
Плащ мой будет серым от пыли.
В белом - друг и призрак - в зеленом
В моем доме тепло сохранили.
Я подумаю: найдено слово,
Допишу - и точку поставлю...
Только первое слово - вот новость -
Быстрокрылою птицей стало...
Елена Перцуленко
* * *
Ты пьешь вино у нашего костра,
Ты пьешь вино и платишь доброй песней,
И древние слова звучат чудесней,
Чем звон реки и разговор дубрав...
И что тебе до нашей суеты,
До наших дев красы недолговечной,
Царей на час, их славы быстротечной,
И до падений в бездну с высоты...
Так ты поешь, судьбы не ведая своей,
По праву кубка первого достоин.
И будь ты волен, потому спокоен,
Ведь ты не жрец, не государь, не воин,
А, стало быть, не ведаешь цепей.
Ты всеобъемлешь песнею своей,
Легко касаясь радости и горя,
Так чайки тень скользит долиной моря
По безднам, отмелям и мачтам кораблей,
Так ты, несущий радость и печаль.
Ты видишь много, но проходишь мимо -
Все дым костров, и что тебе до дыма,
Сын тех огней, что в небе по ночам...
Когда же дым и нашего костра
Тебе наскучит, мы держать не будем.
Махнешь рукой, Бессмертный, смертным людям
И в новый путь отправишься с утра...
И кто-нибудь из молодых певцов,
В твоем искусстве ученик несмелый,
Под арфы звук, глухой и неумелый,
Начнет мотив, что слышал от отцов.
Его мотив несложен - о любви,
О древних битвах и насущном хлебе,
О суетной земле и темном небе -
Немного песен сложено людьми...
И мы забудем все, что пел вчера
Ты, добрый гость, пел славно, но для нас ли?
Ведь звезды испокон веков не гасли,
Но ты приходишь греться у костра...
Кто погребен, а кто сгорел дотла.
Что долговечней - звездный свет иль пена?
Где Валимар, жемчужина вселенной?
Где, Тирион, твои колокола?..
Остыло, умерло, оставлено остыть.
И Боги, не допив прощальной чаши,
Ушли , и позабыты в мире нашем:
Таков их выбор - "быть или не быть".
Теперь скажи, мой друг, мой добрый гость,
Кто назовется странником вернее?
Ты, чьи пути извилисты, как змеи,
Душа тоской изъедена насквозь?
Иль я, о мире знающий одно -
Как бьется сердце и восходит солнце,
Каков мой путь и где он оборвется,
И долог ли - мне знать не суждено...
Ты видишь путь и правишь кораблем;
Я вижу свет, но остров в небе тает,
А Вайре паутиной оплетает
Чертоги, что обширней с каждым днем.
Елена Перцуленко
|
