Словно кошки в подземелиях по трупам, привиденья пробираются по трубам, тупиками, по заржавленным темницам нескончаемой угрюмой вереницей. Пробираются холодными ночами, нелюбимы домовыми-сволочами, разбредаясь с тихим шелестом змеиным по квартирам, как по дремлющим руинам. Объясняясь междометьями, да знаками, выползают на линолеум из раковин, бродят кухнями, остатки примечая недопитого хозяевами чая, и беседуют, усевшись полукругом в лунном свете неподатливо-упругом. Так в провалах торопливых сновидений возникает чаепитье привидений - изощренность, что окупится едва ли, разговор, что безнадежно переврали, панихида по усохшему лобзанью в дивной местности забытого названья, где стремленья неподвластны повеленью, где желания не учатся смиренью, где, порывом неосознанным придушены, обстоятельства пасуют перед душами... Ночь по дому рассылает причитанья, сожаленья принимают очертанья, утро близится, и кажется бесплодным все содеянное призракам бесплотным. Так чужбина привораживает искоса, так, испробовав пленительного искуса, злые дети, знаменитые с младенчества, принимают государства за отечества, так стыдиться уготовано хранящему, как религию, тоску по настоящему, так забвенье, потакающее тлену, подбирается бессилию на смену. 1989
